небесное! — как-то рассказывала о существовании нескольких хитрых методик подготовки к медикаментозным воздействиям на разум. Если о них знала рядовая преподавательница всякого-разного, то заместителю директора Федеральной Службы Охраны сам бог велел взять их на вооружение, дабы дурить тех, кто попробует вытрясти из него Страшную Военную Тайну. В общем, я предлагаю пообщаться с ним по старинке и проверить, насколько искренним были его признания. А то даже самое первое оказалось с гнильцой — народ, вроде как улетевший к местам постоянной дислокации, только что пытался вломиться на этот этаж с оружием наперевес!

Первая искорка опасения, появившаяся в эмоциях человека, вроде как, пребывающего под «химией», подтвердила правильность моей догадки, и я без каких-либо сомнений сделал следующий шаг — смахнул указательный палец левой руки и показал его истошно заоравшему владельцу:

— Вы изувечили и вот-вот убьете одну из самых достойных личностей, которую я когда-либо видел, соответственно, честно заслужили справедливое наказание. Я вырос в детском доме, практически всю сознательную жизнь исповедую принцип талиона и не умею проявлять гуманность к нелюдям. Так что наслаждайтесь наступившим воздаянием и готовьтесь колоться до самой задницы: поверьте на слово, МНЕ вы расскажете АБСОЛЮТНО ВСЕ. Без каких-либо исключений!

Панаев сделал вид, что сломался: завыл еще энергичнее, раз пятнадцать кивнул в знак того, что готов отвечать на любые вопросы, и даже описался. Но я чувствовал в нем лютую ненависть, поэтому отрезал еще один палец и так же спокойно продолжил объяснения:

— Я понимаю, что вы штудировали и методики экстренного потрошения, соответственно, описывать вам ваше ближайшее будущее нет смысла. Но я не умею делать что-либо тяп-ляп, поэтому позволю вам выговориться только после того, как сломаю со стопроцентной гарантией.

Он поймал взгляд Рыжовой, видимо, решив, что единственная девушка среди его «мучителей» испугается вида крови и вынудит меня остановиться, но не угадал:

— Константин Михайлович, не тешьте себя тщетными надеждами — я вас искренне ненавижу. Поэтому подменю Чуму в том случае, если он устанет вас пытать. Что, кстати, абсолютно нереально. Не верите? Зря! Денис, одолжи-ка мне нож…

Спокойствие, с которым Лера отрезала Панаеву кончик носа и прижгла рану невесть откуда извлеченной зажигалкой «Зиппо», так сильно шокировало этого урода, что он заорал от боли с двухсекундной задержкой. А когда увидел в ее руке еще и левое ухо, вдруг понял, что снисхождения можно не ждать, и завыл по-настоящему.

— Вот теперь вы начинаете понимать… — холодно усмехнулась она, так же, как и я, пасшаяся в его эмоциях. — Но просить Чуму начать допрос я даже не подумаю: мне нравится ужас, появившийся в ваших глазах, радует боль, которую вы испытываете, а каждое прикосновение этого клинка к вашему телу доставляет экстатическое удовольствие…

Тормозить было действительно рановато — Панаев, гад, мог и оклематься — поэтому я дал ей отпилить еще один палец, а потом взялся за верхнюю губу, сделал неглубокий надрез и «тоже поверил». К этому моменту и президент, и министр обороны пребывали в состоянии полного охренения, но предельно подробный ответ на первый же заданный вопрос вернул их в рабочий режим, перечисление фамилий настоящих, а не выдуманных соратников этого урода взбесило до невозможности, а рассказ о самой последней фазе страховочных мероприятий вымел из сознаний самые последние остатки гуманизма. Что за страховочные мероприятия и их последняя фаза? Как мы и предполагали, для того, чтобы гарантированно убедить нынешнее руководство Проекта уступить насиженные места «тем, кто гораздо достойнее», эти твари собирались взять в заложники его жен, дочерей и внучек. Но, прекрасно зная, насколько упрямы и неуступчивы их оппоненты, решили идти до конца, то есть, «убеждать», показывая по видеосвязи вполне реальные пытки. А после завершения всех мероприятий по «законной» смене власти и уничтожения политических конкурентов планировали убрать и их близких, дабы, как говорится, спрятать концы в воду!

Озверевших мужчин отрывали от Панаева минуты полторы, если не две. А когда оценили повреждения, полученные им за это время, переглянулись и почти одновременно озвучили одну и ту же мысль. Правда, разными словами:

— Сдохнет — унесет в могилу слишком много важной информации.

— Добивать его пока рановато!

Как ни странно, мы были услышаны: министр обороны вернулся в свое кресло, сел, вытащил из кармана платок и принялся оттирать кровь со сбитых костяшек, а президент деловито снял пиджак, избавился от галстука и застыл:

— Юра, свяжись-ка с Кононовым и организуй этим тварям утро длинных ножей!

Дорохов, естественно, вцепился в телефон и набрал директора ФСБ, а Первый, присев на корточки рядом с глухо стонущим Панаевым, попросил у меня нож: — Дальше я. А вы, если что, подсказывайте…

Я отрешенно отметил, что его пальчики на «орудии пыток» — это очень неплохая индульгенция, перехватил тесак за клинок и протянул страждущему.

Он вцепился в рукоять, задумчиво оглядел окровавленную сталь, как-то странно поплыл взглядом, а через пару секунд уставился мне в глаза:

— Денис Владимирович, а где вы оставили Светлану Николаевну?

— На своем острове… — вздохнул я. — Был уверен, что Виктор Викторович оклемается, и решил не рвать ей душу до тех пор, пока не станет понятно, что самое худшее уже позади.

— Надо привезти ее в Москву. И Егора, пожалуй, тоже. Но только после того, как мы прищучим этих тварей.

— Таня, двое экс-«Яровитов» и экипаж «Бомбардье» — на низком старте… — буркнул я, кинул взгляд на тело Еремеева и вздохнул еще тяжелее: — Но Еремеевы все равно опоздают: увы, от Лос-Анджелеса до Москвы — десять часов лета, а Виктор Викторович уйдет из жизни еще до полудня…

[1] Каротиноидный треугольник — это пространство, ограниченное верхним брюшком подъязычной мышцы, передней границей грудино-ключично-сосцевидной мышцы и задним брюшком двубрюшной мышцы; содержит бифуркацию общей сонной артерии.

Глава 16

14 октября 2043 г.

…С конвертоплана Дорохова «сошли» на пяти километрах над самым престижным районом Твери — Центральным. Пропадав до двушки в сплошной облачности, бросили медузы, благополучно открылись, еще раз определились со своим положением в пространстве по радиомаячкам и полетели к точкам приземления. Речку с забавным названием Тьмака увидели метров с трехсот пятидесяти, чуть-чуть скорректировали траекторию снижения и приземлились кто куда: мы с Росянкой — на крышу премиленького семиэтажного особняка, в котором, по уверению Юрия Федоровича, проживала городская элита, а Миша с Костей — на пятнадцатиэтажную высотку, с которой, по логике, должны были просматриваться нужные окна.

Следующие четверть часа работали по своим планам, то есть, мы с Аней скинули парашюты, достали из грузовых контейнеров все необходимое для предстоящей работы, натянули «системы», закрепили альпинистские веревки и скинули свободные концы со стены так, чтобы их нельзя было заметить из квартир. Ну, а снайперская пара спустилась на